Иоанна Хмелевская - Подозреваются все [Мы все под подозрением]

Но Витек лгал. Витек знал, где был ключ. А ключ из вазона?..

Нервы мои не выдержали, я бросила свою котельную и позвонила одной знакомой, которая писала диссертацию по химии. Совершенно ошеломлённая химичка объяснила мне, что описанным мною помоям хватило бы и нескольких дней, чтобы отстояться и отреагировать столь же внушительным способом, то есть ключ мог быть вынут из вазона раньше, а после преступления снова заброшен туда. Хлюп, и всё! И прикрыть…

Что же, значит, это Веслав? Невозможно. Совершенно невозможно. Но если это не Веслав и не Витек, тогда Збышек. Каспера и Рышарда, и также Монику я исключаю. Збышека тоже. Что касается Збышека, меня интересовало только то, как его защитить.

Я подняла голову от чертежа и тоскливо подсмотрела в угол комнаты. Мне бы очень пригодился сейчас дьявол, он умел заставить меня логически мыслить. Но, как внимательно я ни вглядывалась во все возможные углы, дьявол не появился. Зато зазвонил телефон.

– Минуточку, – сказала я, поняв наконец, что на другом конце провода находится прекрасный прокурор. – Вы действительно мне звоните или меня опять подводит моё воображение? Потому что у меня уже всё перемешалось…

– Действительно звоню, – несколько удивлённо ответил он. – Прошу прощения, что в такое время, но у вас сегодня во второй половине дня было какое-то собрание, и я надеюсь, что вам удалось добыть какую-то новую информацию.

– Удалось, удалось… Эта новая информация скоро доведёт меня до полного умственного истощения. Если я немедленно не обговорю её с вами, то не ручаюсь за свою голову. Где вы хотите со мной встретиться?

Я совершенно не собиралась этого говорить, но за меня говорил дьявол.

– Видите ли, пани, я, собственно, не имею права с вами встречаться, – в голосе прокурора зазвучало что-то похожее на беспокойство. – Только по окончании следствия…

– Да? – невинно сказал дьявол моими устами. – Тогда, может быть, мне приехать к вам домой, тогда нас никто не увидит?

Этот невинный вопрос дьявола явно смертельно его напугал.

– Боже сохрани! – поспешно воскликнул он. – То есть я хотел сказать, может, в «Европейском»?..

* * *

Кафе закрывалось в десять часов, а наш разговор дошёл только до половины. Прокурор немного поколебался.

– Собственно, мне уже всё равно. Я и так совершил служебное преступление, встречаясь с подозреваемой во время ведения следствия… Надеюсь, что там, внизу, в «Каменоломнях», не будет никого из знакомых…

* * *

– Принимая во внимание ситуацию на службе, Витек последний человек в очереди на скамью подсудимых, – сказала я, кончая отчёт о делах мастерской. – Но он лжёт…

– А вы уверены, что это он тогда запер дверь? Может, это сделал кто-то другой?

Я взглянула на него поверх рюмки с яжембяком. Алкоголь колоссально повышал мои умственные способности.

– Во-первых, только он тогда там работал, во-вторых, держал там бесценные материалы для конкурса, а в-третьих, последним уходил и приходил первым, сразу после Иоанны, которая, в свою очередь, уходила значительно раньше. В любом случае он не мог не знать о существовании ключа и не заинтересоваться тем, где этот ключ находится.

– Может, он забыл?

– А! Так, может, ему напомнить?

– Только не вздумайте этого делать! Вы и так уже слишком много знаете. Не хватало только, чтобы вы начали действовать по своему собственному усмотрению!

Я упрямо покачала головой. В этих «Каменоломнях» я чувствовала себя ужасно довольной и совершенно беззаботной. Прокурор держался настолько невероятно официально, что у меня не было никаких сомнений. Дьявол не обманул, мои дела были на мази. Я поинтересовалась результатом поисков в санитарном оборудовании нашего туалета, но в ответ услышала пространный обзор последних театральных премьер. Это свидетельствовало о том, что там должны были найти что-то интересное, поэтому я прицепилась к этой теме, как репей к собачьему хвосту. Результат моих упорных домогательств был прямо противоположный, но в то же время достаточно положительный. Оказалось, что представитель права отлично танцует…

Потом я уже работала главным образом ногами, потому что при каждом моём вопросе на тему поисков раздавалась музыка, стоявшая на сцене женщина начинала кричать в микрофон слова песен, а прокурор срывался с места и застёгивал среднюю пуговицу пиджака. В какой-то момент, во время упоительного поворота, он буркнул:

– Не терплю вальса…

– Так зачем же вы танцуете?

– Чтобы вы перестали задавать вопросы…

Из всего этого я сделала вывод, что представители следственных властей должны получать всестороннее образование.

Может быть, я и не опоздала бы так на следующий день, если бы утром, перед выходом на работу, мой взгляд не упал на оставленный накануне чертёж фасада котельной. Я пригляделась к нему и явно почувствовала, что со мной что-то не в порядке. Потребовалась целая четверть часа, чтобы я, наконец, смогла понять тот жуткий идиотизм, который мне удалось сотворить в состоянии увлечения расследованием. Я сделала что-то неописуемое – фасад, который одновременно являлся и тыльной частью, причём в первую минуту совершенно нельзя было понять, в чём заключается ошибка, и от созерцания этого мутилось в голове. Я взяла это с собой на работу, чтобы осчастливить коллег необычной перспективой.

Я стояла около Иоанны и рылась в стопе разной машинописи, выискивая свою, когда вошла Ядвига, ещё более опоздавшая, нежели я. Ни на что не отвлекаясь, она сразу направилась к Витеку, чтобы представить какое-либо оправдание. Дверь за собой она оставила открытой.

– Пан инженер, у меня образовалась мозоль, – сказала она низким голосом, вытягивая по направлению к нему ногу, похожую на палку. – Вот здесь, пусть пан посмотрит.

Со времени сплетен, касающихся мнимой пламенной любви Витека, в Ядвиге всегда теплилась тень надежды, что в них могло быть какое-то зерно правды. Поэтому, соблюдая определённую служебную дистанцию, она пыталась держаться несколько кокетливо.

Сидящий за столом Витек помимо воли бросил взгляд на то место, по которому Ядвига стучала пальцем, и несколько отпрянул. Ядвига торчала перед ним, как журавль, не меняя позы, поэтому он поспешно признал её опоздание уважительным, по-видимому, стремясь избавиться от созерцания её ноги с мозолью, при этом отдавал себе полный отчёт, что мы с интересом наблюдаем за этой сценой: Збышек из-за своего стола, а я с порога.

Вид Ядвиги, неважно, с мозолью или без, немедленно навёл меня на мысль затеять с ней разговор и произвести дипломатичную разведку, касающуюся этого таинственного автомобиля из незапамятных времён. Я забрала свои технические описания и пошла за ней, осчастливленной полученным оправданием.

– Пани Ядвига, что со светокопиями? – спросила я, пытаясь подойти к цели окольной дорогой. – Технические описания уже отпечатаны, нужно будет отдавать их в переплётную. Может быть, эти светокопии уже готовы?

– Откуда я знаю, что я, Святой Дух? – доброжелательно ответила Ядвига. – Когда вы мне их дали?

– Две недели тому назад. Должны были быть готовы позавчера.

– Ну что ж, может, уже и готовы. Я узнаю, когда пойду туда, но это будет ещё не сейчас. Возможно, через час. Если вы спешите, то пойдите и узнайте сами.

Она не сказала мне ничего нового, потому что и так было известно, что если кто-то торопится, то должен всё делать сам. Но как раз в этом случае я совершенно не торопилась, мне просто нужно было завести с ней разговор.

– Никуда я не пойду, светокопии относятся к вашим обязанностям, – решительно заявила я. – Если вы всем так занимаетесь, как этими нашими копиями, то меня совершенно не удивляет, что ваш муж не платит вам алименты.

– Вы говорите ерунду, – ответила Ядвига, не давая вывести себя из равновесия. – Не платит, потому что подлец и негодяй, но я ему ещё покажу.

Я решила, что вопрос затронут достаточно дипломатично, и решила развивать эту тему дальше на базе взаимной доброжелательности.

– И сколько он вам должен?

– Семьдесят восемь тысяч двести злотых, – с удовлетворением заявила Ядвига, усаживаясь на своё место. – И отдаст всё до последнего гроша.

– Откуда же там столько набежало? – удивилась я, потому что в соответствии с повсеместно принятыми ставками он должен был бы выплачивать ей алименты лет за десять, тогда как ребёнку едва минуло три года.

– А что вы думаете, набежало! Туда входит и моё приданое…

Больше ничего сказать она не успела, потому что Веся вызвала её к Ольгерду.

– Приготовьте ваши описания, я возьму их, когда пойду туда. Чего этот старый хрыч от меня хочет?..

Она отправилась к главному бухгалтеру, оставив меня в состоянии неописуемого удивления, потому что мысль о приданом, имевшемся у Ядвиги, даже не пришла мне в голову. Что же, пока мне не оставалось ничего другого, как приняться за работу.